Мини-поэзия
Вдребезги день разлетелся о синюю ночь.
Солнечных бликов осколки ссыпаются звёздно.
Рады бы тёмные силы весь свет уволочь,
но слишком много огней, и уже слишком поздно
Дождь, скуливший тихо и лилово,
вдруг навзрыд расплакался ни к месту…
Вслушайся в несказанное слово.
Присмотрись к невидимому жесту.
Мудрость — не морщины, а извилины.
Не положишь годы в закрома.
Неудач уродливые филины
лечат плоскостопие ума.
Не может быть ошибок между строк.
Подтекст роскошен как библейский сад.
Бутоном был души моей цветок
три сотни мегабайт тому назад.
Карандаш оскалился, заточен.
Пульс штормит, срывая якоря.
Только ластик тысячью пощёчин
замолчать заставит бунтаря.
В моей душе задумчивая птица
молчит который день и не поёт.
Хотелось бы приятно удивиться,
да повода никто мне не даёт.
Бьётся живая солёная синяя кровь.
Море изрезало вены о скалы зубасты,
Ветер так искренне врёт про морскую любовь.
Пляжные сборы мгновенны — купальник да ласты.
Не верь разговорам в объятиях танца,
ведь самое главное прячу от глаз.
По скорости пульса, оттенку румянца
узнаешь, что скрыто за ширмой из фраз.
Не дрожит ещё в пальцах усталость,
сердце в уши орёт: «торопись!»
Нам с тобою так мало осталось —
лишь всего-то какая-то жизнь…
День обновился, он прожит.
Утро рассвет пеленает.
Жизни не знаю? А может,
жизнь меня тоже не знает?
Поживаю, не мешкая
(и сбивая углы).
Тебе кажется, пешка я
(габариты малы).
Только знай, королева я
(благородных кровей).
Я — рука твоя левая
(и не стану правей).
А солнечных зайчиков в сумерках нет.
Дробиться в окошке предутренний свет.
Ты видишь цветные хорошие сны,
а рядышком бродят котята луны.
Чуть смешлива, чуть сердита,
золотым шурша подолом,
входит Осень-сеньорита.
Лес её встречает… голым.
Вцепился в ветку лист смертельной хваткой,
он знает что он жив в последний раз.
Не оглянусь я в прошлое украдкой.
Мне ценно то, что здесь со мной сейчас.
На душе взвихрило листопадом,
посерел небесный синий шёлк.
Не грусти, пожалуйста, не надо.
Будет всё, поверь мне, хорошо.
Я приеду позно, может быть, с утра.
Видишь ли, морозно, да ещё ветра.
Дождик плачет слёзно, град как из ведра.
Я вполне серьёзно, жди меня… вчера.
Небо не станет шире, море синей не будет.
Думаем мы, что знаем многое наперёд.
Света сторон — четыре, солнце всегда разбудит,
счастье своё поймаем, а божья искра так жжёт…
Многоточия звёзд и чернильная тьма.
Каллиграфия истин простых.
Птицы синие сходят тихонько с ума,
если в клетках живут золотых.
Она зарекалась «не будет ноги твоей больше в моей голове»
зажмуривши душу и сердце закрыв на замок.
Делилась с подругами, но, не дослушав сове…
…бежала и снова любила его со всех ног.
Рисует кисточки тончайшая игла
до невозможности родной уютный дом.
Ну а в углу изображу щегла
с подрезанным для верности крылом.
Шанс словно приз не достаётся,
его ты выбираешь сам,
ведь в жизни многое даётся,
когда уже не нужно нам.
Достатка и роскоши хватит на нас,
а чувства, а трепет — всё бред, чепуха?
Но если нет рядом сияющих глаз,
не в радость брильянты, шелка и меха.
У алой листвы слишком короток стаж.
Кленовые лучики звёзд.
Ты просишь меня взять простой карандаш.
Ну чем тебе красный непрост?
Расписание устойчиво небесное.
Корку серых будней мышкой гложешь.
Чтоб увидеть что-нибудь чудесное,
под другим углом прищурься. Сможешь?
Как же выбирать подчас противно!
Не узнать, покуда не решить.
Что ж вы мне мограете призывно?
Я же просто так зашла, попить.
По лужицам бродя привычно без ботинок
все ноги промочил Октябрь холостой.
Испарину дождя простуженных тропинок
заботливо лечил горчичников листвой.
Вот хихикает ехидно
на конце карандаша
та, кому ничуть не стыдно —
живоглазая душа.
Взглядом целовать глаза любимых,
существует ли для этого преграда?
Лёгкость листьев, ветром уносимых,
мне дана как высшая награда.
Воздух осени как крепкий чай остылый.
Солнце золота сквозь сито листопада.
Тянет к морю вновь со страшной силой.
Волны. Запах. Цвет. Восторг. Торнадо.
Алым вспыхнувшие щёки,
взгляд смущённый сквозь ресницы.
СМСок нежных строки
расчирикались как птицы.
Ровной стрелой полоса — разделительный знак,
и вдоль обочин не видно патрульных полиций.
Всё хорошо, только кажется, что-то не так.
Ох, неспокойный тот зверь у меня — Интуиций.
Поют беззубым ртом, фальшивя невозможно,
разносчики чумы по имени тоска.
Октябрь худым котом крадётся осторожно
в преддверии зимы, в предчувствии броска.
Солнечным зайчикам не до капуст,
дольку от солнца грызут. Хруст.
Солнечный сок жизнерадостно брызнул из уст.
Снег с дождём в раздумьях у порога
по щекам размазывают тушь.
Как в эскизах раннего Ван Гога
раздробился мир в осколках луж.
Слова царапают когтями.
Их не поймать, не приручить.
Слова пушистыми котами
выходят мыслей наловить.
Мученья в мире нет сильней —
скучать по той, что вроде рядом,
но в череде бездушных дней
не сталкиваться даже взглядом.
Дождь. Стакатто капель по окну.
Грусть. Минорная мелодия в ночи.
Сон. Но глаз сегодня не сомкну.
Плачет небо, птицей чёрною кричит.
Птицы спать пошли по гнёздам.
Заблудилась я. Вот страх!
Путь домой ищу по звёздам,
тем, что светятся в глазах.
Снежинок отважных десант парашютный
как в пачках бумажных балел лилипутный.
Морскими узлами завязаны тучи.
Мы ловим губами подарок летучий.
Ах, была б я из телицы,
для восторгов, для петлицы,
но, зимой цветущая,
я дикорастущая.
Выпит последний глоточек заката,
и на охоту выходит зверьё.
Память изношена, стоптана, смята.
Новыми днями шнуруем старьё.
Ко мне при всём честном народе
ты смело лезешь на балкон.
Круговорот любви в природе —
фантазия или закон?
Я тебя по шёрстке глажу.
И за ушком почесать?
Ничего, поверь, нет гаже —
без меня существовать.
Тихо осторожно
ступаю неспеша.
Вдруг… что это за рожа?
аааа моя душа.
Будучи душевно симпатичным,
осторожней говори о личном,
потому что редко, но случается,
люди ненароком приручаются.
Так, на кончиках пальцах мы тянемся вниз.
Сердце, бейся сильней или остановись.
Везунчикам глаза достались как прибой,
как кюрасо, ну оооочень голубой.
А у меня для грусти есть причина:
глаза — какао, кофе-капучино.
Солнечный круг — добела раскалённая сковорода,
ну а трава с точки зрения кролика — просто еда.